С подачи Ларчика

[Parijata]

Сегодня (12-28) исполняется 80 лет нашему знаменитому филологу, крупному специалисту по санскритской литературе и по поэтике Павлу Александровичу Гринцеру.


Отсюда: www.svobodanews.ru/Transcript/2007/06/07/200706... и отсюда: devibhakta.livejournal.com/10765.html

Марина Тимашева: В этом году научно-издательский центр «Ладомир» в серии «Литературные памятники» выпустил первые две книги священной индийской «Рамаяны», переведенные с санскрита одним из ведущих современных индологов Павлом Гринцером. С ним встретилась моя коллега Тамара Ляленкова.



Тамара Ляленкова: «Рамаяна» это великий древнеиндийский эпос, созданный в конце первого тысячелетия до нашей эры и значительно повлиявший на культуру и литературу не только Индии, но и всей Южной и Юго-Восточной Азии. Переоценить значение «Рамаяны» в истории мировой культуры довольно трудно. Однако на русский язык с оригинала это произведение прежде не переводилось. Я спросила у Павла Гринцера, возможно, подобный проект отпугивал не только сложностью, но и масштабностью «Рамаяны»?



Павел Гринцер: Для полного перевода «Рамаяна» предоставляет трудности именно своим объемом. Произведение, которое приблизительно в три раза больше «Илиады» и «Одиссеи» вместе взятых. Я принял такую форму перевода, чтобы это можно было как-то читать, я стремлюсь не отступать от текста, но, тем не менее, передавать этот текст литературно. И «Махабхарата» и «Рамаяна» написаны таким санскритским размером, который состоит из четырех строк. И я разбиваю свой перевод на четыре строчки, так что чисто внешне это выглядит как какие-то стихи. Вот, для образной системы «Рамаяны»:



На колеснице, мчавшейся с протяжным, гулким звоном,

Многославный владыка Бхарата быстро въехал в Айодхью,

По которой шныряли коты и совы,

В которой заперты были все двери,

Которая выглядела мрачно, как непроглядная ночь,

Как Рохине, жена Месяца, прежде сиявшая красотой,

Но одинокая и печальная, когда мужа похитил Раху,

Как обмелевшая горькая река, чьи воды теплы и мутны,

А птицы, рыбы и крокодилы, измучены зноем, скрылись.



Этот книжный эпос первоначально был устным. Он построен на так называемых формулах, то есть общих местах, стилистических клише, потому что «Рамаяна», в отличие от «Махабхараты», рассматривалась как первая поэма, то есть первое литературное произведение. И ее легендарный автор назвался первым поэтом. Сюжет, коротко говоря, заключался в том, что чужое существо похищает героиню, и герой отправляется на ее поиски, убивает этого похитителя и возвращает ее себе. Это сюжет волшебной сказки, это сюжет мифа, но специфика «Рамаяны» заключается в том, что это из героического эпоса постепенно преобразуется в лирическую поэму. То есть, иначе говоря, это отношение Рамы и Ситы, героя и героини. Но внутри «Рамаяна», так же как и «Махабхарата», остается священной книгой. Героем «Рамаяны» является Рама. Это Аватара или воплощение бога Вишну, который появился на земле для того, чтобы сломить могущество демонов, в данном случае, Ракшаса. «Рамаяна» это некоторое житие Рамы, то есть это некоторая база индуизма и индийской культуры в целом.



Тамара Ляленкова: Несмотря на слишком сказочный, даже для эпоса, сюжет о царевиче Раме и прекрасной царевне Сите, демоне Раване и царе-обезьяне Сугриве, «Рамаяна» за несколько тысяч лет отнюдь не утратила своей актуальности. Я попросила Сергея Серебряного, филолога-востоковеда попытаться найти российский эквивалент индийскому эпосу.



Сергей Серебряный: Можно сравнить с нашей Библией. В Индии два основных эпических памятника – «Махабхарата» и «Рамаяна». И герои «Рамаяны» - Рама, его жена Сита и разные их родственники знакомы каждому индийцу с детства как, может быть, когда-то русским были знакомы герои Библии. Рама это, помимо прочего, идеальный правитель, идеальный царь. Когда говорят Рамараджья, то есть Царство Рамы, то это как для нас в советское время был коммунизм: некий высокий идеал, может быть, недостижимый, но идеал устройства государства и общества. И такая известная личность как Мохандас Карамчанд Ганди с детства, конечно, тоже знал, слышал и читал «Рамаяну». И уже потом в своих политических выступлениях и рассуждениях очень часто ссылался именно на идеалы Рамараджьи, Царства Рамы. Более того, известно, что когда в январе 1948-го года в него выстрелил индусский шовинист, то последними словами Ганди были: «О, Рама!». И на надгробии Ганди в Дели это и написано.



У нас, я думаю, «Рамаяна» тоже достаточно уже известна. По-моему, в 50-е годы, когда началась дружба с Индией, то в Центральном Детском Театре поставили спектакль «Рамаяна», и артист Печников, который скоро будет отмечать свое 80-летие, до сих пор считает роль Рамы главной ролью в своей жизни.



Павел Гринцер: Но ведь переводов на русский язык таких объемных, полных не было?



Сергей Серебряный: В том-то и дело. У нас именно в год смерти Ганди, в 1948 году, вышел довольно толстый том - перевод на русский язык «Рамаяны», написанной на хинди в 17-м веке. Но это был совершенно жуткий перевод. Самая исходная, самая знаменитая и первоначальная версия - именно на санскрите, это «Рамаяна», написанная Вальмике. И ее до сих пор на русский язык не переводили. Был только поэтический перевод отрывков из «Рамаяны», сделанный Верой Потаповой. Но это был довольно вольный поэтический перевод. А такого перевода научного или, если хотите, литературного до сих пор не было. Так что здесь Павел Гринцер выступает первопроходцем.



Тамара Ляленкова: Сергей Дмитриевич, я знаю, что специалисты очень настороженно относятся к литературным и поэтическим переводам. Очень трудно бывает одному человеку, переводчику, совместить оба качества, то есть быть хорошим специалистом санскритологом и, в то же время, обладать сильным литературным навыком.



Сергей Серебряный: Я бы сказал, что это некоторый прорыв, новое слово в традиции переводов санскритского эпоса. Потому что Павел Александрович Гринцер соединяет в одном лице и санскритолога (он один из лучших ныне санскритологов), и переводчика, мастера слова. То есть он взял санскритский оригинал и переложил его по-русски, с одной стороны, максимально близко к оригиналу, с другой стороны, очень литературно, очень красивым и выразительным русским языком. И, более того, он постарался передать, насколько это возможно, строение оригинала. Потому что в оригинале это все-таки стихи не рифмованные. Вот Павел Александрович в своем переводе отобразил это строение санскритского оригинала. Иногда это почти ритмизованная проза, иногда это можно назвать почти верлибром. Но это очень, на мой взгляд, удачная форма, найденная в русском языке для передачи санскритского оригинала. До сих пор никто так не переводил санскритский эпос.



Тамара Ляленкова: Ко всему раннее сказанному хочу добавить, что, несмотря на обширные пояснительные и научные примечания, эту книгу можно читать, не обладая специальными познаниями в индийской культуре и, таким образом, приобщиться к ее истокам.

Comments

[Parijata]

И все-таки, меня передернуло от словосочетания "наша Библия"...