воскресенье, 28 октября 2007
"Отношение героя к долгу (окончание)
В Ил герои доблестно исполняют свой долг, но до определённого предела - они не идут против ставшей очевидной воли богов. Дело, разумеется, не в трусости.
читать дальшеДиомед, имея санкцию Афины (то есть зная, что это дозволено), не побоялся направить копьё против самого Ареса. Более того, в пылу битвы он и по собственному почину атакует Аполлона, защищающего Энея. Но стоит богу одёрнуть зарвавшегося героя, кaк ситуация меняется:
"Голосом грозным к нему провещал Аполлон дальновержец:
<Гордый Тидид! никогда меж собою не будет подобно
Племя бессмeртных богов и по праху влекущихся смертных!>>
Так провещал, - и назад Диомед отступил недалёко,
Гнева боящийся бога, далёко разящего Феба" (Ил V, 439-444).
Неукротимый Диомед усвоил урок и, увидев Ареса рядом с Гектором ("Бога узрев, ужаснулся Тидид, воеватель могучий"), он отступает сам и призывает к тому же соратников:
"Вы отступайте, с богами отнюдь не дерзайте сражаться!"
Противостояние богам недопустимо и добром не кончится:
"...И могучий Ликург, знаменитая отрасль Дриаса,
Долго не жил, на богов, небожителей, руки поднявший" (Ил VI, 130-
131).
Tакой подход можно было бы назвать прагматичным, ecли бы это нe предполагало противопоставления прагматики и этики в качестве альтернативных основ поведения. В действительности никакого противопоставления нет, эпическoму герою просто не приходит в голову ставить под сомнение этику богов и их право распоряжаться. Боги Ахилла, Гильгамеша и Данниилу (Угаритский эпос), несмотря на свои отвратительные проделки, так же "неподотчётны", как и сами герои: вспомним убийство богиней Анат юного сына Данниилу из-за понравившегося ей лука! В Мбх положение о "неподотчётности" богов чётко формулирует сам божественный подвижник Вьяса (Мбх XV, 38, 22-23): "Закон для людей с законом для богов не совпадает... Всё для сильных приемлемо, всё для сильных чисто, всё для сильных законно..." Очевидно, что Мбх, как и другие эпосы древности, в значительной степени отражает довольно раннюю стадию развития общественного сознания, когда бог, по выражению Ф. Ф. Зелинского, "проявлял себя не в справедливости, но в силе". А ведь добром для эпических героев было как раз то, что нравилось богам! Для Карны же, как мы могли убедиться, долг и моральные обязательства превыше всего, и он следует им даже вопреки "подсказке" Сурьи. Более того, в споре с Сурьей, так же, как при переговорах с Кришной, Карна объясняет свой отказ тем, что предлагаемое ему богом поведение неэтично! Следует отметить, что в указанных случаях речь идёт не о субъективном мнении Карны, который мог и ошибаться - сказание подчёркивает, что герой прав (Мбх V, 144, 3): "Но хотя так говорили ему мать и отец его - само Солнце, мнение Карны не поколебалось вовсе, ибо он твёрдо был предан правде". В сходных ситуациях образцовый эпический герой Арджуна ведёт себя как должно, тo ecть неизменно полагается на моральный авторитет Кришны, даже когда тот склоняет его к бесчестным поступкам.