Подкидыш

[Padma]

"...Пока я был в странствиях (и отлучён от сети), составил очерк на тему: сюжет о подкидыше в применении к Карне. Я понимаю, что этот фольклорный мотив имеет важный мифологический аспект (архетипический сюжет, и что это предвещает для героя), но здесь я осилил только узкий "конкретно-сюжетный" подход без мифологических аллюзий (надо не полениться и как-нибудь рассмотреть пошире).

Сюжет о подкидыше


Традиционный сюжет о подкидыше, спасённом из реки, моря, или от диких
зверей, предусматривает определённую функцию и социальное положение приёмной семьи. Во всех известных случаях приёмная семья - это только средство спасения и, в некотором роде, трамплин для будущего триумфа героя. Для того, чтобы сильнее оттенить этот триумф, важным элементом сюжета является "трудное детство" героя, требующее, в свою очередь, низкого социального статуса приёмной семьи (редкие исключения - библейское сказания о Моисее и греческие сюжеты о Персее и Эдипе, где приёмыши попадали в царскую семью). В случае основателя Аккадской державы Саргона I это семья водоноса; в случае основателя империи Ахеменидов Дария I - мойщик холста; в случае бoгaтыря русских былин Михаила Козарина - "бабушка-задворенка", живущая милостыней; наконец, Кира Великого, Рема с Ромулом, Париса и Кей-Хосрова воспитали полудикие пастухи, а будущего царя Трахана - нищие сборщики хвороста.
Приёмной семье в типичном случае отводится очень ограниченная роль: спасти младенца, вскормить и воспитать, в большинстве сказаний - очень недолго, так как будущий герой может проявить необыкновенные способности и желание отправиться "в чисто поле" в довольно нежном возрасте. В таких случаях мы больше никогда не услышим о приёмных родителях героя. Не будет также указаний на привязанность или хотя бы благодарность приёмыша по отношению к приёмной семье. Да и за что благодарить? Мальчик превращается в юного героя не благодаря приёмной семье, а вопреки ей, зачастую удивляя, а то и пугая приёмных родителей преждевременным развитием и недетскими подвигами (охота на львов Кей-Хосровa, победа Париса в состязании). Oтрок, как правило, по собственной инициативе требует, а подчас и сам добывает коня/лук/палицу/меч и прочие атрибуты и орудия труда героя.
Не только композиционный, но и эмоциональный акцент всегда делается не на расставании с приёмными родителями, а на радостной встрече с "настоящей" семьёй (вспомним восторг Приама и Гекубы, давно оплакавших Париса). Кей- Хосров до встречи с дедом искренне считает себя "пастушьим сыном", но, получив скакуна и царскую мантию, устремляется в замок своего деда Пируза, даже не обернувшись на бедного пастуха, имени которого, кстати, поэма ни разу не упоминает (“Шaxнaмe”, "Сказ о Сиавуше"). Так же ведёт себя "пастушок" Парис, узнанный Кассандрой. Создаётся впечатление, что пренебрежение приёмной семьёй это не персональная черта героя, а позиция самого сказания. Даже в редчайшем случае, когда примирение героя-подкидыша с бросившими его в младенчестве родителями невозможно [Михаил Козарин, как и Карна, не может простить детских унижений и вынужденного сиротства, и при встрече
"Он батюшке челом не бьёт
И матушке поклона не даёт" (В. Я. Пропп, “Pуccкий гeрoичecкий эпoc” 2006, с. 171)],
никакой благодарности или хотя бы упоминания о воспитавшей его старушке-нищенке нет и следа, богатырь просто отъезжает "в чисто поле". Вопиющая по общечеловеческим меркам неблагодарность подкидыша никогда не осуждается эпосом, ведь приёмная семья выполнила свою функцию, и для его героического будущего более не нужна.
Отношение Карны к приёмным родителям совершенно иное. Его любовь, благодарность и преданность Радхе и Адхиратхе столь велики, что он предпочитает их своим царственным родственникам.
Гораздо больше, чем родную мать ("Она покинула меня, как только я родился", - говорит негодующий Карна), он почитает приёмных родителей Радху и Адхиратху: "...От её любви ко мне у Радхи быстро проступило (из грудей) молоко. Она быстро удалила с меня мочу и нечистоты... Как же может кто-либо... сведущий в долге и всегда находящий удовольствие, слушая предписания законов, лишить её жертвенной лепёшки? И так возница Адхиратха признаёт меня за сына, и я тоже из сердечной привязянности к нему всегда считаю его своим отцом. Ведь именно он... с отцовской любовью велел совершить все обряды, связанные с рождением сына!.. А когда я вступил в юношеский возраст, он сам женил меня, избрав мне жён... От них родились у меня дети и внуки... И к ним же привязано моё сердце всеми узами любви и страсти!" Итак, нежная сыновняя привязанность к Радхе и Адхиратхе составляет вторую причину (помимо преданности Дурьйодхане), по которой Карна не может перейти на сторону пандавов: это означало бы признать себя сыном Кунти и отречься от приёмных родителей (уникальная для эпоса трансформация cюжeта o подкидышe!).
Вторую попытку искушения Карны царским титулом и престолом Юдхиштхиры совершает его мать Кунти. Она, в основном, повторяет доводы Кришны, но из развёрнутого ответа Карны мы узнаём кое-что новое. Прежде всего, тон ответа гораздо более эмоционален, в нём сквозят боль и обида (Мбх V, 144, 4-10): "Я не могу принять на веру, о кшатрийка, сказанное тобою слово... Я был покинут тобою (лишь только я родился). ...Если я на самом деле родился кшатрием, то из-за тебя я не был удостоен обрядов кшатрия. Какой же (другой) враг мог мне причинить зло, гораздо горшее? Не выказав ко мне сострадания, в то время как ты должна была сделать это, и лишив меня очистительных обрядов, предписанных (при рождении сына), ты сегодня всё же стала понуждать меня (к повиновению словам твоим)! Никогда раньше ты не стремилась сделать для меня благо, как это подобает матери. а теперь ты, однако, обращаешься ко мне, желая блага лишь только себе". Эта страстная речь показывает, что Карна не может простить обид своим родичам.
По-человечески это очень понятно, но для героического эпоса - ситуация немыслимая. В результате этой уникальной для эпического героя привязанности к приёмным родителям сюжет о подкидыше получает необычное развитие: вместо триумфального воссоединения с царской семьёй и воцарения над пандавами (всё для этого, по утверждению Кришны, было готово!) Карна по собственному выбору остаётся на положении вассала обречённого на поражение и гибель царя кауравов. Итак, из-за чрезмерно высоких для "обычного" персонажа эпоса этическиx принципов Карны, сюжет о подкидыше не срабатывает как затравка блестящей карьеры героя, а оказывается одним из факторов его трагической судьбы."